Всегда завидовала коллекционерам. Человек падающий в обморок от восторга при виде очередной фарфоровой собачки или цепенеющий перед «жуком» разлива шестидесятых годов вызывает у меня искреннее восхищение. Это настоящая чистая страсть. У меня для таких вещей маловато системного подхода к жизни. Поэтому я собираю людей.

Если я вижу человека, который мне нравится, я его присваиваю. И пусть мы с ним видимся раз в 15 лет, он все равно «мой», сидит где-то там в калейдоскопе моего мира и можно встряхнуть трубку со стеклышками, направить ее на свет и полюбоваться.

Как эти стеклышки попадают в мой калейдоскоп известно одному только конструктору этих удивительных аппаратов, но вот про последний случай просто не могу не рассказать.

Все началось с того, что мне позвонила моя безумная (в хорошем смысле этого слова) подруга Анька, художник по костюмам, выращенная московской богемой, а ныне обшивающая половину Иерусалима в том числе и тамошнюю богемно-ролевую тусовку.

- Ты не представляешь! Она такая... – Анька, как обычно, начала разговор с середины. - Мы тут вместе собираемся... Мы такое придумали! Короче, я должна тебя с ней познакомить.

- Должна – знакомь, флегматично отреагировала я, дописывая статью.

- Ты не понимаешь, она тебе уже шарфик связала!

- И что? – осторожно спросила я, - Теперь я, как честная женщина, обязана на ней жениться?

Ничего более вразумительного, чем "ты должна, она прекрасная" добиться от восторженной подруги было невозможно, так что к моменту появления этой великолепной парочки из Иерусалима я знала о Наташе только то, что она за каким-то бесом связала мне шарфик. Это было, конечно, лестно, но в голове у меня уже оформился образ несчастной домохозяйки, достаточно одуревшей от домохозяйства для того, чтобы вязать шарфики незнакомой даме. Да еще и тащиться из Иерусалима в Хайфу, чтобы со мной познакомиться.

Я же не знала, что это будет совершенно отдельный брильянт в моем калейдоскопе. Я забросила все дела, и мы протрепались целый день. Шарфик (рука не подымается его так назвать), к слову сказать, оказался совершенно феерическим, моих самых любимых цветов. А «домохозяйка» - техническим директором крупной компьютерной фирмы, художником, человеком, объездившим полмира, знающим огромное количество языков, на одном из которых (кажется, на болгарском) она написала и издала вместе с сыном роман. Так, для тренировки. Еще у нее абсолютный слух, что оказывается весьма кстати, когда у тебя растет сын гениальный контр-тенор, собравший все лучшее от шаляпинской родни с одной стороны и от еврейских канторов с другой. В общем, я просто влюбилась, заслужив парочку косых взглядов от Аньки, которая, кажется, начала задумываться, не поторопилась ли она поделиться своим счастьем.

Рассказов хватило бы на целую сагу. Я зачарованно слушала, и передо мной проходили остров Принца Эдуарда, Болгария, Сербия, Лос-Анжелес, Таиланд, резервация Семинолов, Лаос, Камбоджа…

Но, наверное, больше всего меня поразила история о том, как Наташа в 18 лет, начитавшись про дона Хуана, отправилась искать индейцев яки, дабы они поделились с ней мудростью, разрекламированной Кастанедой. Пользуясь смутными географическими ориентирами из книги «Учение дона Хуана: путь знания индейцев Яки», Наташа выехала из Лос-Анжелеса и добралась на машине почти до границы с Мексикой. Тут на дороге проголосовал какой-то индеец.

- Ты яки? – в лоб спросила юная дева. Озадаченный вопросом индеец сообщил, что он вообще-то семинол.

- Один черт! - с энтузиазмом брякнула девушка. – Вези меня к своим. Индеец безропотно повиновался, не веря своему счастью – эта ненормальная отвезет его прямо домой.

В резервации Наталья сразу отправилась к вождю и заявила, что намерена обучиться у них всем индейским таинствам и премудростям. Вождь почему-то не упал в обморок от восторга, а вежливо, но весьма твердо сообщил, что белых они ничему такому не обучают и лучше бы белой девушке удалиться подобру-поздорову. Девушка удалилась и зашла утолить жажду в ближайший бар. Не успела она как следует распробовать местное пиво, как у стойки появился вождь и направился прямо к ней.

- Ты в компьютерах разбираешься? – озабоченно спросил он. Напомню, что на дворе стоял год где-то 80-й.

- Ну, да. В общем, разбираюсь, - честно сказала Наташа.

- Поможешь нам подключить компьютер? А то детишкам подарили, а научить некому.

- А давайте.

Дальше выяснилось, что компьютер есть, но нет электричества, и надо заказывать генератор, вся история займет недели три. И тут, наконец, назревшая идея обмена эзотерическими знаниями всплыла на поверхность. Возможно, в истории индейских племен это был первый бартер такого рода. Или нет. Как знать?

Белую девушку приняли в племя и дали ей звучное имя – Окичоби. По-индейски Большая Вода. Происхождением имени она была обязана вовсе не тем, что родилась за океаном, в недоступной индейскому воображению дали, а тем прозаическим фактом, что, страдая от жары, часто принимала душ на глазах у изумленных такой жаждой индейцев.

Только сейчас, записывая эту историю, я сообразила, что даже не спросила, каким именно премудростям научили Наталью семинолы. И понимаю, что мне это даже не очень интересно, настолько поразила меня сама история. Человек взял и отправился в книжку, да еще и попал в нее. Все равно, как я бы сейчас поехала на Барайяр, в Хогвартс или в Средиземье. Такое ощущение, что мне все это приснилось. Но шарфик-то вот он, настоящий, хотя и совершенно волшебный.

И я сидела на балконе, любовалась Анькой и Наташей, слушала, как они поют «Дождик осенний», и жевала тривиальную как шлагбаум мысль о том, что яркие люди талантливы и неординарны во всем – в работе, в искусстве, в вязании, просто в жизни, да в любви, наконец! Ну, по крайней мере, мне бы этого очень хотелось.